Вторники у францисканцев

27 марта состоялась лекция о. Хосе Вегаса CFM

“КЛАРЕТИАНСКАЯ ХАРИЗМА И ЕЕ СВЯЗЬ С МИССИЕЙ В РОССИИ” —

Св. Антоний Мария Кларет и Конгрегация Миссионеров Кларетинов (Сынов Непорочного Сердца Марии)

Аудиозапись доступна в рабочие часы библиотеки

Благодарим о. Хосе за текст доклада и с его разрешения публикуем этот доклад в нашем блоге

1. Святой Антоний Мария Кларет в Испании XIX века

Кларетинская харизма перешла к монашествующей Конгрегации миссионеров-сыновей Непорочного Сердца Девы Марии от Святого Антония Марии Кларета. Кларетины воспринимают свою миссию в этом мире в прямой зависимости от жизни и деятельности Святого Антония Марии Кларета, от вдохновлявших его идеалов и от тех усилий, которые он приложил, чтобы претворить в жизнь свои идеалы.

Отец Кларет (1807-1870гг.) был одной из самых выдающихся личностей в Испании XIX века. Он сумел услышать призыв как Слова Божия, так и своего времени. Руководствуясь этими двумя обстоятельствами, сумел понять собственное предназначение, ставшее христианским ответом на самые насущные религиозные нужды того времени.

Испания XIX века пережила четыре войны: одну против войск Наполеона (1808-1814 гг.) и три гражданские, явившиеся в большой степени результатом первой и бывшие войнами династическими. По сути, это были войны между приверженцами либерализма и абсолютизма. Первые защищали конституционную монархию, демократию, административный и экономический централизм (капитализм), а также строительство светского государства; были настроены антиклерикально и ратовали за радикальное отделение Церкви от государства и удаление ее на задний план социальной жизни. Защитники абсолютизма, будучи врагами либерализма и демократии, стремились построить жизнь и государственные структуры на традиции, связанной с монархией, но при довольно заметном уровне региональной автономии; они ориентировались на сельскохозяйственную экономику и Церкви отводили главенствующую роль в социальной жизни.

Церковь в целом примкнула к абсолютистам, которые проиграли все три династические войны. Либеральные правительства, руководившие испанской жизнью на протяжении большого периода XIX века, принимали различные меры против Церкви (запрещали религиозные ордена, экспроприировали церковное имущество в 1835 году и т.д.), что крайне отрицательно сказалось на христианской жизни народа Божия.

В то время члены религиозных орденов несли на себе ответственность за проповедование Слова Божия. .Епархиальное духовенство (чьих священников порою называли кюре обедни и кастрюли) едва могло совершать мессы и таинства. Экспроприация имущества орденов и выдворение их членов из монастырей лишило верных христиан духовной пищи.

С другой стороны, на испанскую религиозность оказал сильное влияние янсенизм — основанная на страхе форма понимания религии и самого Бога, которая больше сосредоточивалась на человеческих грехах и меньше — на милосердии Божием. В янсенизме Бог понимается как далекий и грозный Судия, и бедный грешник едва достоин, обращаться к нему в молитвах.

В этих условиях отец Кларет — молодой священник, рукоположенный в 1835 году, — не стал довольствоваться удобной приходской жизнью и решил поставить свои силы на службу главной задаче Церкви — евангелизации народа, чтобы «Бог стал известен и любим каждым». Поэтому, после попытки воплощения своего идеала в проповедовании «ad gentes», он целиком посвятил свою жизнь проповедованию слова Божия. Вначале он проповедовал жителям Каталонии и Канарских Островов в Испании, причем делал это при полнейшем послушании местным епископам, потом, уже, будучи епископом, Кубе и в Испании. Он ходил из местечка в местечко и для большей эффективности проповеди использовал не только слова, но также книги и рукописи; основал самые различные братства верных, что позволило сохранить и увеличить плоды проповедования, оживить в людях христианство (в то время часто полуживое или очень формальное), заново наполнить жизнью занятия катехизисом, сделать более плодотворной пастырскую работу епархиального духовенства. Наконец, для того, чтобы не ограничиваться своим личным вкладом и увеличить плоды проповедования, он объединил нескольких священников, обладавших «тем же апостольским духом», в Конгрегацию миссионеров сыновей Непорочного Сердца Девы Марии. Уже в названии конгрегации отражены некоторые черты его апостольской деятельности и харизмы. Появившееся во Франции поклонение Священным Сердцам Иисуса Христа и Девы Марии пришло в Испанию через Каталонию (близкую ей географически) как романтическая реакция на рационалистический янсенизм, воцарившийся на большой части духовного пространства Европы. Эта духовность Священных Сердец подчеркивает гуманизм Иисуса Христа, его близость к человеку и милосердие. Таким образом, исправлялось представление о далёком Боге как жестоком и страшном Судии, перед которым человек ощущает свою ничтожность и испытывает страх перед наказанием за свои грехи.

В обстановке широкого распространения янсенизма отец Кларет сконцентрировал свое проповедование на позитивном аспекте послания Благой Вести — вести о прощении и милосердии, старающейся приблизить к Богу грешников и людей, удалившихся от Бога, посредством любви, а не страха. Выражением этой сердечности Кларета стали: представление о Боге как любящем Отце и подчеркивание гуманизма Иисуса Христа, особенно в слове Божие Божием , в Евхаристии, в почитании Девы Марии и в любви в широком церковном смысле, являющейся двигателем всей жизни.

2. Испания XIX века и Россия XXI века — такие далёкие и близкие

Было бы наивным проводить параллель между Испанией времен отца Кларета и Россией наших дней. Очевидны географические, культурные и исторические различия. Но всё-таки можно найти некоторое сходство.

Великий Бердяев сказал, что среди европейских стран духовно наиболее близка России Испания. Да и недавно такие личности, как Никита Михалков, высказывались аналогичным образом. Испания и Россия — две крайние точки Европы. У обеих сложилось к ней двоякое отношение. Мы — европейцы или «что-то другое»? Натянутые отношения с центральной Европой являются частью менталитета наших стран. В то же время, как Россия, так и Испания, в большой мере сформировали свой национальный дух в условиях борьбы против восточных нашествий (или, во всяком случае, сходных с ними): арабского — в Испании, татаро-монгольского — в России. И эта борьба оставила в нашей духовности явный восточный след. Мне кажется также, что можно провести параллель между чувствами в Испании, вызванными потерей колоний, и чувствами, испытываемыми сегодня в России после распада СССР.

То есть, несмотря на огромные различия, можно найти вполне определенное сходство между двумя странами.

С религиозной точки зрения также существует некоторое подобие обстановки, в которой жил отец Кларет, и той, в которой сейчас живут народы России. Глубокий процесс отдаления от христианства является общей чертой сравниваемых ситуаций, хотя, конечно, в России он был более систематическим и жестоким. Во-вторых, выжившая в этих условиях религиозность (католическая — в Испании, православная — в России) утратила важнейшие элементы — евангелизацию и воспитание на основе Слова Божия, ограничиваясь культовой стороной, часто смешиваемой с предрассудками и почти

1 В его время Библия почти не использовалась при проповедовании, а он часто к ней обращался.

магическим пониманием религии. И, наконец, в обоих случаях больше внимания уделялось нравственным аспектам веры, греховности человека (религия страха) и меньше — милосердию Божию.

Эта страна, её культура, история, характер и та «загадочность», «во что можно только верить», оказались притягательны для нас, кларетинов. И в этом притяжении, возможно, выразились наши испанские корни и национальные сходства, указанные выше. Также необходимо заметить, что евангелизация и церковная миссия России представляют собой огромный, но заманчивый, вызов именно в силу имеющихся трудностей; это не только вызов церковного неверия и безразличия после многих лет государственного атеизма, но вызов и экуменический. Россия — исторически православная страна, и наша работа здесь имеет целью найти и восстановить христианские корни, в большинстве своём православные.

3. Кларетинская харизма и её обновление после Второго Ватиканского Собора

Основанная отцом Кларетом община в целом унаследовала его дух: готовность к выполнению любой миссии Церкви, стремление проповедовать Слово Божие всему миру. Причем кларетины всегда должны выступать в роли квалифицированных помощников епископов. Данные представления основываются на Слове Божием и, в особенности, на особом отношении к Деве Марии, с её проникающим в Слово Божие и живущим ради Него Сердцем; на Евхаристии, таинственному выражению жизни и миссии Иисуса Христа, воплотившемуся Слову Отца.

Исторически используются самые разнообразные средства: проповеди, духовные упражнения, публикации, обучение, миссии «ad gentes», пастырская работа в приходах, особое религиозное служение в области канонического права и теологии относительно монашеской жизни.

После проведения Второго Ватиканского Собора кларетины также ощутили потребность возвратиться к истокам, освободиться от исторически сложившихся, но не соответствующих современности традиций. В течение этого длительного процесса, охватившего 20 лет и наполненного многочисленными трудностями и трениями, мы старались вернуться к первоисточникам нашей харизмы, и сделали это, чтобы правильно видеть наше настоящее и лучше работать в будущем. Нашей целью было не просто возродить и сохранить внешние традиции, а уловить «дух», вдохновлявший отца Кларета в прошлом веке, и жить им в веке сегодняшнем.

Начиная с 1967 года наша конгрегация провела всесторонний анализ собственной харизмы относительно того, какой должна быть религиозная община, ведущая миссионерскую работу, что есть личность кларетина, осуществляющего евангелизацию по примеру отца Кларета, и, наконец, каковы особенности нашей миссии внутри Церкви. По-моему, выражением, обобщающим все эти усилия, может быть определение «служители Слова». Оно наилучшим образом, отражает нашу кларетинскую харизму и принято в качестве титула документов Общей Главы 1991 года.

Наша религиозная и апостольская харизма заключается в том, чтобы быть сыновьями отца Кларета и Непорочного Сердца Девы Марии, служительницы Слову и его слушательницы, стать служителями этого Божественного Слова, воплотившегося в Иисуса Христа.

Это означает, прежде всего, переживание встречи и принятия этого Слова, то есть Иисуса Христа. Иисус говорит с нами, призывает следовать за Ним и провозглашать Благую Весть Царства Божия. В нашей исторической реальности Слово Божие — это человеческое Слово, Воплощённое Слово, потому что всё человеческое приобретает религиозное значение, поскольку в истории человечества (каждого народа и человека) Бог продолжает говорить, призывая следовать Ему и проповедовать Его Слово.

Поэтому наше понимание миссии и апостольства кларетинов вращается вокруг переживания Бога именно как Воплощённого Слова Божия. Это означает, что мы понимаем евангелизацию не как завоевание, колонизацию (религиозную или культурную, экономическую, политическую), и не только как преподавание церковной доктрины, нравственных норм и религиозных традиций, но и как встречу людей, как диалог Бога с человечеством. Евангелизация в диалоге означает, что Бог говорит (в наших проповедях), относясь с уважением к собеседнику, не заставляя, а приглашая. Кроме того, Бог говорит на языке собеседника, Бог учится говорить на наших языках. Поэтому эти проповеди не являются насаждением чужой культуры, они придают огромное значение процессам инкультурации, поскольку именно так действовал Бог, воплотившись в человека.

Потому мы отводим большую роль процессу воцерковления, личной встрече с Иисусом Христом, выбору веры. Иисус Христос призывает каждого из нас лично следовать за ним, и каждый лично, по-своему должен ответить на этот призыв. Но он также призывает следовать за ним в общине с его учениками, в церковной общине. Наша апостольская работа направлена, в первую очередь, на создание христианской общины, объединяющей зрелых людей, в которой все участвуют по мере своего христианского призвания и в соответствии с разнообразием церковных харизм. Кларетины ведут работу:

• с мирянами, несущими Благую Весть во все уголки человеческой жизни (социальной, культурной и т.д.). Эти люди знают свою веру и живут ею сознательно, активно участвуют в жизни и работе Церкви.

• с монашествующими и другими церковными служителями: наставниками, катехизаторами и т.п. Мы понимаем, что наши силы ограничены, что не можем работать со всеми, и поэтому придаём такое большое значение работе по увеличению числа подготовленных людей.

• с отдалившимися от веры. Многие верующие отдалились от Церкви из-за отсутствия надлежащего катехумената, подлинно христианской общины или из-за слишком морализированного и сурового понимания веры. Необходимо, чтобы Церковь приблизилась к ним и передала то, что в своё время не смогла дать.

• с бедными и отверженными. Работа с бедными — это не новая стратегия действия, а Евангельское повеление, следствие воплощения Иисуса Христа. Любой человек — таинство Бога на Земле, а самые бедные любимы Им более всего. Естественно, работа с бедными сочетается с борьбой за справедливость и против эксплуатации, отвержения и насилия над человеческим достоинством.

• с семьёй. Как мы знаем, семья — это наипервейший инструмент евангелизации. В большой степени кризис веры во многих странах связан с кризисом института семьи в обществе.

• с молодёжью. Она — будущее Церкви и источник различных призваний.

• с миссией «ad gentes», вызовом трёх четвертей человечества, никогда не слышавших об Иисусе Христе.

Центральное место Слова Божия, Девы Марии, слушательницы Слова и Его служительницы, диалог как теологический стиль евангелизации — вот, что заставляет нас прежде всего слушать и учиться, чтобы быть ответственными за действительность, в которой мы должны проповедовать.

Когда Бог воплотился в человека, Он смотрел на мир не с гневом, видя, прежде всего грехи, а с отеческой любовью, ища в собственном творении хорошее, чтобы прийти к нам и сообщить о спасении. Он искал и нашёл своё творение в незапятнанной грехом Деве Марии. Мы, сыновья Её Непорочного Сердца, чувствуем, что должны действовать так же, как она. В случае нехристианских культур, мы осознаем, что они приглашают нас к учёбе, уважению и поиску в них положительных реальностей, способных понять и принять Слово Божие. Одним словом, Дева Мария пребывает везде, и мы, несущие СловоЕвангелия, должны, как Дева Мария, слушать и размышлять, чтобы не быть просто носителями чужой культуры, колонизаторами, использующими имя Бога напрасно.

В случае христианских культур (католических или иных), по-видимому, мы должны вести работу по воплощению Слова на основе уже существующей веры и её традиций, обновляя их с помощью Слова Божия. В нашем случае большинство людей вокруг — христиане (православные), и это требует от нас инкультурации и диалога, ведущихся в экуменической форме.

Наконец, в любом случае мы понимаем, что наша работа по евангелизации ведётся на основе церковного понятия вселенскости: мы — помощники епископов в перспективе вселенской миссии Церкви.

4. Отец Кларет в России

Ещё 10 лет назад никто из нас не мог подумать, что возможно открытие такого фронта работ. Для нашей Конгрегации это было вызовом и новой границей, которую следовало преодолеть. Будучи в основном испанской, наша конгрегация в течение многих лет устремляла свой взор в сторону Америки, особенно Латинской, близкой нам по языку, культуре и ментальности. В последние 25 лет появилось много общин в Азии (Японии, Индии, Шри-Ланке, Филиппинах, Корее, Тайване) и в Африке. Большинство наших монашествующих происходит из этих стран.

Европейский Восток казался нам таким же далёким, как Дальний Восток, за исключением Польской провинции и Словении. Язык, культура, менталитет и, прежде всего, Берлинская стена были непреодолимыми, но одновременно заманчивыми барьерами. Особенно искусство, музыка и литература не позволяли забывать о существовании великого духа под гнётом политических репрессий Новейшей Истории.

Естественно, первыми кларетинами, приехавшими в Россию, были наши польские братья. Их многочисленность, молодость и языковая близость оказали положительное влияние на работу. Благодаря польским братьям во главе с Антонием Бадурой отец Кларет продолжил свою работу в центре Сибири, в Красноярском крае. Таким образом, отец Кларет вступил на землю «белых» и «красных» царей. Потом появились и другие братья: немцы, испанцы и один аргентинец.

Наше убеждение, что духовность Слова заставляет сначала учиться и слушать, подвигло нас взяться за изучение языка. Мы сделали это в условиях братской сердечности наших кларетинов в Красноярске.

Это было плодотворное время. Более или менее выучили язык, начали понимать, ценить и любить этот народ, его землю и культуру. Также мы увидели много проблем и ощутили их на себе.

Мы стараемся сделать скромность самой главной чертой своего характера, (что очень трудно для испанцев; немцы, например, считают испанцев примером выражения гордыни). Мы сознаем, что надо многому учиться, потому что пришли в страну с большими культурными традициями, старинными православными корнями, в которой Католическая Церковь уже сделала ряд шагов, а мы уже стали частью второй волны.

А сейчас хотелось бы рассказать, как мы понимаем наше присутствие здесь и как оно отвечает нашей харизме служителей Слова.

4.1. Слово Божие, говорящее по-русски

Слово, которому мы хотим служить — это Слово Божие, но оно Воплощённое, то есть Человеческое Слово Бога. Это означает, что здесь мы должны служить Слову, говорящему по-русски. Поэтому мы пришли не затем, чтобы «перенести» в Россию нашу Конгрегацию и харизму, а с желанием, чтобы наша кларетинская харизма «родилась» здесь и была бы русской. Будучи иностранцами, мы хотим создать чисто русскую Конгрегацию кларетинов — с русскими членами и на службе русской Католической Церкви.

Зная, что Слово Божие воплотилось в Марии, то есть в части человечества (народе, культуре, менталитете), не запятнанной грехом и способной выслушать и принять Слово, сказать: «Да», мы, в первую очередь, должны здесь найти Деву Марию. Мы верим и знаем, что Дева Мария живёт здесь. И это русская Богоматерь — не испанская, не португальская, не польская… Это требует от нас терпеливого диалога с национальной и культурной реальностью, работы, какую вела бы сама Дева Мария.

Понимая также, что наша харизма отвечает харизме служения Церкви, мы испытываем огромное желание оказать помощь в строительстве русской Католической Церкви. Чтобы построить настоящую Католическую Церковь в России, нужно сотрудничать в строительстве настоящей вселенской русской Церкви.

Ещё раз хочется отметить, что наше желание воплощения и инкультурации означает отказ от импорта иностранных образцов, традиций, привычек. Нужно ещё многое сделать на этом поприще. И нам кажется, что существует опасность импорта иностранных образцов, т.е. завоевания и колонизации при восстановлении Католической Церкви в России. Всем известно, что в России христианская вера (православная, католическая, лютеранская) очень тесно связана с национальным фактором: русские — православные, поляки — католики, немцы — лютеране. Но христианская вера является, прежде всего, личным делом каждого. Культурный фон может быть основой, посредником (как Иоанн Креститель), но не может быть всем. Эта точка отсчета (семья, нация, культура) должна подняться до уровня сознательного и свободного ответа каждой человеческой личности, которая сознательно и свободно (это значит лично) отвечает на призыв Бога и решается верить в Иисуса Христа (как в Православной, так и в Католической или протестантских церквах).

Основным вкладом Католической Церкви в христианскую веру (включая православную) в России должно быть понятие «вселенскости», т.е. универсальности, открытости собственной национальной и культурной реальности, всему человечеству. И эта вселенскость не должна ошибочно заменяться термином «католицизм», т.е. закрытым понятием нашей католической специфичности, очень связанной с национальными традициями, тоже очень конкретными и не русскими. Иначе наша Церковь станет ни русской, ни, соответственно, вселенской, будет жить сама для себя, проявляя равнодушие и забывая проблемы страны и её народа, заботясь при этом о каких-то искусственных проблемах.

4.2. Слово, ведущее диалог с человеком

Как мы говорили раньше, Слово Божие — это Слово, ведущее диалог, Оно себя не навязывает, а предлагает и приглашает. Если Бог так говорил с нами через Иисуса Христа, то и мы должны использовать тот же стиль в евангелизации, устанавливать диалог, слушать друг друга. Этот диалог может вестись на разных уровнях:

— Внутрицерковный диалог

Слово, выслушанное и разделенное вместе, является источником Церкви, христианской общины. Понимание Церковью самой себя как народа Божия, как Тела Христова, многочисленной и слаженной общины, показывает нам, прежде всего, что все христианские призвания одинаково достойны и выполняют общую для всей Церкви задачу. Но, несмотря на это единство во Христе и вокруг Слова, существует огромное разнообразие призваний и служений. Естественно, единая Церковь — это христианская

община зрелых верующих, и вера требует от них постоянного размышления и диалога о жизни и миссии, о роли её членов, о стратегии и форме действия, о проблемах и недостатках. Составление открытых для всеобщего участия планов пастырской работы, создание пастырских советов, рабочих групп и т.д. являются отражением именно такого понимания Церковью самой себя, при этом всегда в центр своей работы она ставит Слово.

Церковь также может пониматься и по-другому: как вертикальная структура, где есть люди, которые говорят и повелевают (Обучающая Церковь) и люди, которые молчат и подчиняются (Обучаемая Церковь). Таким образом, устанавливается иерархия — не только функций, но и достоинства. И Слово перестаёт быть частью диалога, Оно становится приказом. Для большинства народа Божия единственно возможной формой участия в этом случае становится молчание и одобрение, так как ему отказывают в зрелости в вере. Естественно, планы пастырской работы, пастырские советы и рабочие группы теряют смысл. Давайте зададим себе вопрос: «Нет ли в нашем образе жизни и строительства русской Церкви чего-то подобного?» Ведь речь идет о Церкви, где именно миряне в героических условиях сохранили огонь веры. Я узнал о некоторых случаях собраний групп мирян, которые при Советской власти встречались еженедельно, чтобы молиться, читать Слово Божие, а когда появились священники, благодаря которым стало возможным начать совершать Евхаристию, люди перестали собираться еженедельно, а только один раз в месяц — когда приезжает священник. Нет ли в этом какого-то несоответствия? Разве нельзя подготовить кого-то из мирян для проведения таких собраний? Иногда мне на эти вопросы отвечают, что «они сами не хотят». А была ли попытка сделать это? Достаточно ли над этим поработали? Действительно ли они не хотят делать всё то, что героически делали в предыдущие годы? Или этого не хочет кто-то другой?

По-моему, последняя форма понимания и строительства Церкви создаёт зависимое и незрелое христианство. Каждый из верных имеет право иметь личное переживание Иисуса Христа. И эта личная встреча (краеугольный камень христианской общины) имеет исключительное значение именно в Слове Божием. Не всегда можно совершить таинство Евхаристии, но всегда можно прочитать Евангелие. Мы не знаем, что может случиться в будущем. Не лучше ли привести наших верных к зрелой вере, а она, в свою очередь, позволит им идти вперёд даже в условиях гонений.

— Межцерковный диалог

Божие Слово всегда находится с нами в диалоге и обучает нас диалогу, но, кроме того, учит нас вступать в диалог с нашими братьями других христианских конфессий. И если мы находимся в России, то православие будет нашим главным собеседником. Теоретически мы все с этим согласны. Мы не хотим заниматься прозелитизмом и стараемся поддерживать братские отношения с православными, хотя иногда это бывает очень трудно. Но, может быть, на практике мы должны действовать более экуменически, а это не может ограничиваться добрыми словами во время Недели молитв о единстве христиан. Действовать экуменически — значит стараться больше узнать и уважать Церковь-сестру (такую же святую и грешную). Нужно узнать поближе её историю, богословие, литургию, духовность, форму выражения и помочь ей быть самой собой. У нас отсутствуют более или менее продолжительные экуменические размышления, а это могло бы помочь лучше понять эту страну с глубокими православными корнями. Иногда мы говорим: «После 70 лет коммунизма, государственного атеизма, наконец,… открываются семинарии, церкви, говорится о Христе…». Как будто лишь с открытием католических приходов и учреждений может восстановиться христианская вера в России.

— Диалог между верой и культурой

Слово Божие говорит по-русски. Но язык — не только ряд слов и орфографических правил. Язык — это целое мировоззрение, форма жизни, целая духовная вселенная, можно сказать, отражение культуры. Мы не можем построить здесь Католическую Церковь как гетто, под стеклянным колпаком, отчуждённую от культуры, в которой мы существуем — от её достоинств, проблем, страданий и ее выражений (в форме живописи, музыки, литературы….). Очень часто я слышу, а иногда, должен признаться, и говорю: «эти русские…», «эта страна…». И таким образом, автоматически отделяю себя от этого духовного мира, становлюсь посторонним этим людям, которые с того момента, что я решил приехать сюда, должны стать «моими людьми», теми, кому я должен служить, и за которых я, если понадобится, должен отдать свою жизнь. У диалога «вера — культура» есть ещё и другое измерение. Если мы принимаем, что Католическая Церковь в России всегда будет в меньшинстве (если откажемся от миссии как завоевания и выберем евангельские формы евангелизации), тогда, возможно, необходимо поставить вопрос о присутствии скорее качественном, чем количественном, работе, скорее интенсивной, чем экстенсивной. А это требует хорошо подготовленных мирян и духовенства, способных представительствовать в образованных кругах (университетах, средствах массовой информации и т.д.). Важно находиться в этих кругах не для «завоевания», а для создания климата, благоприятного для Бога, христианизации. Возможно, таким образом, мы создадим условия, способствующие новой встрече с Иисусом Христом в православии. И мы не будем неверны нашей миссии — наоборот, мы сохраним старые традиции Католической Церкви в России; будем Католической Церковью, которую уважает русская интеллигенция за её высокий культурный уровень.

4.3. Слово услышанное, воспринятое и торжествующее

Слово призывает нас и обращается к нам, оно должно быть центром нашей духовности и двигателем христианской жизни. «Стол Слова», о котором говорит Второй Ватиканский Собор, также важен как «стол Хлеба». В действительности одинаково важны оба стола, и они взаимно дополняют друг друга. Иисус Христос — это телесное присутствие Логоса, Бога. Таинства являются именно Знаком и Словом. Это правда, что без Знака наши отношения с Богом могут превратиться в нечто интеллектуальное и рационалистическое. Но Знак без Слова очень быстро превращается в магию и суеверие. Подчёркивается «чудо», происходящее в самом Знаке, и забывается то, что этот Знак означает. Слово освещает смысл Знака таинства, и не только символизирует, но и реализует его значение.

Таким образом, духовность Слова, являющаяся духовностью христианской общины и зрелого христианина, обязательно вводит нас в таинства, где присутствует сам Иисус Христос (Крещение, Евхаристия, Примирение и т.д.). Но совершение таинств, во время которых Бог говорит со своей общиной, ведёт к реальности мира, в котором также присутствует Иисус Христос, страдая в тех, кто страдает. Знак и Слово вместе открывают нам другие формы присутствия Христа в «его братьях меньших» (Мф 25,40).

Таинства — «вершина и источник христианской жизни». Эти слова неоднократно повторялись как на Втором Ватиканском Соборе, так и после него. «Вершина» означает, что есть дорога, ведущая к ней. Эта дорога — катехуменат, он не должен сводиться только к обучению основам веры, а быть живым переживанием встречи с Иисусом Христом. Евангелизация требует работы по образованию, катехизису, постоянному углублению в изучение Слова Божия. И это нельзя свести только к катехетической подготовке к крещению или первому причастию. Она является источником, потому что означает, что христианская жизнь не заканчивается с совершением службы, а продолжается после — во время встречи с Христом, страдающим за порогом наших церквей; продолжается в свидетельстве веры в мире.

Опасность нашего стиля и апостольской работы в Церкви заключается в том, что мы отдаем приоритет таинствам по сравнению с евангелизацией, т.е. отдаем преимущество Знаку, замалчивая Слово. Таким образом, подчеркивается «чудесное», «необыкновенное», то, что является «чужим нашей обычной жизни» в сравнении со смыслом близости и присутствия в повседневной жизни Бога, говорящего в Иисусе Христе с помощью таких знаков, как вода, хлеб, вино, елей и пр. Иногда кажется, что Евхаристия — только кусочек благословенного хлеба, тогда как Слово остается как бы в стороне. Оно почти забыто во время службы, к которой добавляются слишком многие вещи, причем некоторые из них противоречат простым литургическим нормам. В этом случае мы склоняемся к магическому и фидеистическому пониманию веры и знаков присутствия Бога.

И это очень плохо, т.к. мы забываем, что Христос — истинный Бог, но также и истинный человек, и чтобы встретиться с Ним, надо смотреть прежде всего не «наверх», а в будущее и в настоящее, где Он живет среди нас.

Другое следствие недостаточного внимания к Слову Божию состоит в том, что нередко во время службы различные религиозные практики оказываются важнее самой литургии. Позволю себе сказать, что Святая Месса — нечто абсолютно совершенное. Каждый элемент в ней имеет свой смысл и свое место. В ней всего достаточно и нет ничего лишнего. Правильное служение св. Мессы требует уважения к ее логике и ритму. Не надо добавлять чужие для нее действия (литании, поклонения, розарии…). И также нельзя прерывать ее (в начале, в середине, в конце) речами, приветствиями, благодарениями, бесконечными сообщениями, которые нарушают ее логику и ритм и ведут к смещению подлинного центра богослужения.

Различные религиозные практики являются следствием народной духовности тех времен, когда народ не участвовал в литургии, потому что не понимал ее. После литургической реформы народ Божий снова во всей полноте приблизился к участию в богослужении. Тогда Церковь предложила очистить литургию и духовность от этих форм набожности. Конечно, многие из них имеют глубокие корни, так что совсем от них отказаться нельзя, но они должны совершаться так, чтобы не искажалось содержание литургии.

Если мне скажут, что это местные традиции, отвечу, что в России эти традиции не существовали в течение многих десятилетий. С другой стороны, эти традиции не просто местные, потому что существовали везде. Наконец, традиции не являются чем-то абсолютным. В Церкви имеет большое значение «великая Традиция», соединяющая нас с основой веры — Апостольской Церковью, в которой были написаны Евангелия. Сам Папа Иоанн Павел II призвал к очищению этих традиций и приближению их к библейскому духу.

Иисус Христос является для нас критерием распознавания всякой исторической традиции. Он — окончательное откровение Бога. Как говорит Св. Иоанн Креста, «покольку Он дал нам Своего Сына, который есть Слово Его, у Бога нет иного слова, которое Он дал бы нам. Он разом всё- сказал нам в этом Едином Слове …; ибо всё, что Он частично говорил пророкам, Он сказал во всей полноте в Сыне Своём, дав нам Всё, что есть Его Сын. Вот почему тот, кто хотел бы вопросить Его сегодня или пожелал бы видения или откровения, не только совершил бы безумие, но оскорбил бы Бога, не направив взор свой единственно на Христа, ища чего-то другого или нового».

Таким образом, Слово Божие есть критерий всех других посланий, которые в любом случае не являются частью канонического откровения Бога. Не могу не передать вам моё странное впечатление от всякого рода явлений и частных откровений, которым придаётся излишнее внимание. В некоторых из них находим такой образ Бога (Христа, Девы Марии), который очень далек от библейского представления. Я не отвергаю возможности таких явлений (сам св. Антоний М. Кларет имел многие из них), но нельзя претендовать на то, что они имеют нормативную силу на том же уровне, как Слово Божие. Главное для всех явление Иисуса Христа — Его явление в Евхаристии. Все остальные явления либо дополняют это явление и укрепляют нашу христианскую жизнь, либо являются лишними, и от них следует отказаться. В любом случае никто не обязан верить в них, поскольку они не относятся к содержанию веры.

4.4 Слово прощения, любви и милосердия

Выше я сказал, что, выступая против янсенизма, отец Кларет подчёркивал позитивный аспект евангельского послания — милосердие Божие. Своими проповедями он старался не внушать страх, а передать доверие к Богу-Отцу. Ему казалось, что лучше приблизить людей к Богу через доверие, а не через страх перед Богом — грозным Судией. Эта черта духовности и апостольства отца Кларета очень гармонично отражает евангельское представление о Боге.

Мы находимся среди народа, несущего на своих плечах огромные тяготы и страдания, длящиеся многие века. Мы не можем прийти и добавить к этому грузу ещё и другой. Для них Евангелие должно быть переживанием освобождения, Благой вестью, основой надежды. Евангелие радости и благодати, милосердия и прощения должно быть на первом месте в нашей пастырской работе, а не подчёркивание грехов, угроз и страха перед наказанием. Иногда у меня создавалось впечатление, что для некоторых верующих переживанием веры была не встреча с Иисусом Христом, а встреча со грехом. После их обращения всё становилось грехом — мясная пища по пятницам, курение и т.п. Излишний морализм иногда закрывает от нас Благую весть Царства Небесного.

Действительно, вера открывает нам глаза и делает более чуткой нашу совесть, и мы начинаем видеть зло там, где раньше его не замечали. Но это откровение совершается на фоне любви Божией. И эта любовь — начало нашего внутреннего обновления. Поэтому требования христианской нравственности не могут состоять в подробных списках грехов, а должны возникать из самого источника — безусловной любви Божией, проявленной в Иисусе Христе: «Бог свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками» (Рим 5:8). «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (Иоанн 4:10). Поэтому нужно сказать: ничто в мире не требует так много, как любовь. Нормы требуют внешнего послушания, а любовь требует всё — отдать свою жизнь за братьев, как Иисус. Однако любви необходима свобода. А свобода означает риск, угрожает нашей власти и делает нас менее значительными. Но отказаться от свободы нельзя, потому что она — дар Божий и основа нашего достоинства, личный центр человека, способный услышать и воспринять голос Божий. Христос умер и воскрес, чтобы исцелить нашу свободу. Мы не имеем права распространять такую религию, которая снова подчинит нас закону.